– …навалиться и… – захлебывался Джек, – …и… р-раз!

Он отвел назад руку, замахнулся. Ральф смотрел на гору.

– Ты чего?

Ральф отвел взгляд от горы.

– А что?

– Ты так смотришь – я прямо не знаю!

– Сигнала нет! Нас с моря не видно.

– Ты просто чокнулся с этим сигналом.

Кругом бежала тугая синяя черта горизонта, надломленная только горой.

– Но больше нам надеяться не на что.

Он прислонил копье к шаткому камню и обеими горстями смахнул со лба волосы.

– Пошли назад, на гору взберемся. Они же там зверя видели.

– Нет там сейчас зверя никакого.

– Но что же нам делать?

А те, кто засел в траве, увидели невредимых Джека и Ральфа и выскочили из засады на солнце. Увлекшись разведкой, про зверя впопыхах позабыли.

Высыпали на перешеек и стали карабкаться. Ральф стоял, облокотясь на красный камень, огромный, как мельничное колесо, расколотый и опасно нависший над обрывом. Он уныло смотрел на гору и молотил сжатым кулаком по красной стене, стиснул зубы, и жадная тоска смотрела из глаз, занавешенных челкой.

– Дым.

Он пососал свой разбитый кулак.

– Джек! Пошли.

Но Джека рядом уже не было.

Со страшным шумом, которого он и не заметил, мальчики раскачивали каменную глыбу. Когда он туда посмотрел, глыба хрустнула и рухнула в воду, и оттуда, чуть не до верха стены, взметнулся гремучий сверкающий столб.

– Хватит вам! Хватит!

Его голос заставил их смолкнуть.

– Дым.

Что-то странное стряслось у него с головой. Что-то металось крылом летучей мыши и застило мысли.

– Дым.

Сразу вернулись мысли, а с ними и ярость.

– Нам дым нужен. А вы тут время теряете. Камни толкаете.

Роджер крикнул:

– Времени-то у нас хватает!

Ральф тряхнул головой:

– Надо идти на гору.

Все загалдели. Одни хотели скорее в бухту. Другим хотелось еще покачать камни. Солнце палило, и опасность растаяла вместе с тьмой.

– Джек, зверь может быть на другой стороне. Веди нас. Ты там уже был.

– Можно по берегу пройти. Там фруктов много.

К Ральфу сунулся Билл:

– Может, еще немножечко тут побудем?

– Ага!

– Сделаем крепость!..

– Здесь нет еды, – сказал Ральф, – и укрытий нет. И пресной воды мало.

– Зато крепость была бы – высший класс!

– Можно камни сваливать.

– Прямо на перешеек…

– Сказано вам, пошли! – бешено выкрикнул Ральф. – Надо все проверить.

Идем!

– Ой, давайте лучше тут останемся…

– Хочу в шалаш…

– Я устал…

– Нет!

Ральф содрал кожу на пальцах. Но не чувствовал боли.

– Я главный. Надо все выяснить точно. Гору видите? Сигнала там нет. А вдруг корабль? Да вы все чокнулись, что ли?

Мальчики, ропща, затихали.

Джек первый пошел вниз, потом по перешейку.

Глава седьмая

БОЛЬШИЕ ДЕРЕВЬЯ И ТЕНИ

Свиной лаз бежал вдоль скал, нагроможденных у самой воды, и Ральф был рад, что первым идет Джек. Если бы в уши не лез медленный свист отсасывающих отяжелевших волн и шипенье их при возврате, если бы не думать о стерегущих с обеих сторон глухих пасмурных зарослях, тогда бы можно, наверное, выбросить из головы зверя и немного помечтать. Солнце подобралось к зениту, и остров душила полуденная жара. Ральф передал вперед указание Джеку, и, как только дошли до фруктов, сделали привал.

Когда они уже сели, Ральф почувствовал, как палит жара. Поморщившись, он стянул серую рубашку и стал обдумывать, не пора ли ему наконец решиться ее выстирать. Жара показалась ему сегодня особенно несносной, редкая жара даже для этого острова. Было бы хорошо привести себя в порядок. Сюда бы ножницы и постричься (он откинул волосы со лба), состричь эти грязные патлы, совсем, сделать прическу ежиком. Хорошо бы вымыться, по-настоящему, поваляться бы в пенной ванне. Он внимательно ощупал языком зубы и пришел к выводу, что и зубная щетка бы не помешала. Да, еще ведь ногти…

Ральф перевернул руку ладошкой вниз и посмотрел на свои ногти. Он их сгрыз, оказывается, совсем, хоть не помнил, когда вернулся к постыдной привычке.

– Так еще палец сосать начнешь…

Он украдкой огляделся. Нет, никто не слышал. Охотники набивали животы легкой едой, стараясь себя уверить, что вкусней бананов и еще других каких-то студенистых, оливково-серых фруктов нет ничего на свете. Меряя на себя, прежнего, чистенького, Ральф оглядел их всех. Они были грязны, но не так очевидно и лихо, как мальчишки, извозившиеся в грязи или плюхнувшиеся дождливым днем в лужу. Срочно тащить их под душ не чесались руки, и все же, и все же – слишком длинные лохмы, и в них колтуны, и позастревали листья и прутики, лица вымыты потом и соком около ртов, но в более укромных местах будто тронуты тенью; одежки драные, как у него самого, задубели от пота и не надеты ради приличия или удобства, а напялены кое-как, по привычке; и кожа на теле шелушится от соли.

Вдруг он понял, что привык ко всему этому, притерпелся, и у него екнуло сердце. Он вздохнул и отпихнул ветку, с которой сорвал плод. Охотники уже углублялись в лес, забирались за скалы – по неотложной надобности. Он отвернулся и стал смотреть на море.

Здесь, с другой стороны острова, вид открывался совсем другой. Дымный миражный морок не мог выстоять против холода океана, и горизонт взрезал пространство четкой синей чертой. Ральф спустился к скалам. Тут, чуть не вровень с водой, можно было следить глазами, как без конца взбухают и накатывают глубинные волны. Шириною в целые мили, не какие-то буруны, не складки на отмелях, они без препятствий катили вдоль острова, как будто заняты делом и им некогда отвлекаться. Но они никуда не текли, не спешили – это вскидывался и падал сам океан. Упадет, взметнув брызги, разденет скалы, облепленные мокрыми прядями водорослей, вздохнет, помедлит, и снова набросится на оголенные скалы, и запустит наконец над глубью руку прибоя, чтоб совсем близко, чуть не рядом, взбить щедрой пастью пену.

Ральф следил за раскатами, волна за волной, соловея от далекости отрешенного моря. И вдруг смысл этой беспредельности вломился в его сознанье. Это же все, конец. Там, на другой стороне, за кисеей миражей, за надежным щитом лагуны, еще можно мечтать о спасении; но здесь, лицом к лицу с тупым безразличием вод, от всего на мили и мили вдали, ты отрезан, пропал, обречен, ты…

Саймон заговорил у него чуть не над самым ухом. Ральф спохватился, что обеими руками обнял скалу, что он весь изогнулся, что шея у него онемела и разинут рот.

– Ты еще вернешься, вот увидишь.

Саймон кивал ему из-за скалы чуть повыше. Он стоял, держась за нее обеими руками, на одной коленке, а другую ногу спустил и почти дотянул до Ральфа.

Ральф вопросительно вглядывался в лицо Саймона, стараясь прочесть его мысли.

– Очень уж он большой, понимаешь…

Саймон снова закивал:

– Все равно. Ты вернешься, вот увидишь. Ну, просто я чувствую.

Тело у Ральфа почти расслабилось. Он глянул на море, горько улыбнулся Саймону:

– У тебя что – в кармане кораблик?

Саймон ухмыльнулся и покачал головой.

– Тогда откуда ж тебе это известно?

Саймон все молчал, и тогда Ральф сказал только:

– Ты чокнутый.

Саймон отчаянно затряс головой, так что заметалась густая черная грива.

– Да нет же. Ничего подобного. Просто я чувствую – ты обязательно вернешься.

Оба примолкли. И вдруг улыбнулись друг другу.

Роджер крикнул из зарослей:

– Эй! Идите сюда! Скорей!

Там была взрыхлена земля и лежали дымящиеся комья. Джек склонился над ними, как влюбленный.

– Ральф, мясо-то нам все равно нужно, хоть мы охотимся за другим.

– Ну, если по пути, можно и поохотиться.

И снова они двинулись, охотники жались в кучку из-за зверя, которого опять помянули, Джек рыскал впереди. Шли гораздо медленней, чем ожидал Ральф, но он был даже рад, что можно плестись просто так, поигрывая копьем.

Вот Джек наткнулся на что-то непредвиденное по своей части, и вся процессия остановилась. Ральф прислонился к дереву и сразу задумался, замечтался.